10. В поисках российской идеологии

Изучение современного состояния России в который раз убеждает в правоте марксизма: все начинается и заканчивается экономикой. Все надстроечные атрибуты являются отражением состояния и структуры экономического базиса. Отражением, естественно, не пассивным, а активным, т. е. влияющим и на саму экономику. Опять же вспоминается известный ленинский афоризм: "политика есть концентрированное выражение экономики. Поэтому политика не может не первенствовать над экономикой". Выражение, приводившее в недоумение тогдашних марксистов--ленинцев. Не понятно получается, что же первичнее: экономика или политика? Видимо, все мы тогда диалектику, в отличие от Маркса и Ленина, учили не по Гегелю. Исторически -- первичнее экономика, в реальности, после "первого толчка", и то и другое взаимосвязано, так же как ядро атома связано со своими электронами. Ядро -- экономика; политика, идеология, право, культура -- электроны, и таких электронов очень много. Вот и все.

Нынешнее изменившееся ядро--экономика, ставшее государственно--монополистическим, требует своего идеологического обоснования. Давай новую идеологию! "Старая", социалистическая, перестала отвечать современным требованиям, т. е. нынешнему экономическому базису, который принял формы и структуру капитализма. Хоть капитализм этот ублюдочный, бандитский, но все ж таки капитализм.

Если смотреть с исторической точки зрения, то обнаружится, что идеологии не создавались "по заказу" и не лепились в одночасье. Формирование любой идеологии -- это длительный исторический процесс, занимающий столетья. Та же идеология капитализма, например, во Франции выстраивалась на протяжении где--то двух веков, в которой приняли неосознанное участие великие умы страны. Подчеркиваю, именно великие ученые--просветители, писатели, философы, а не научные работники или журналисты. Столь длительное время понадобилось и столь много бумаги было переведено, чтобы вдолбить в мозги французов всего лишь три слова: свобода (индивидуальная), собственность (частная) и равенство (всех перед законом). На этих трех словах возник и строился классический капитализм, его базис и надстройка.

Казалось бы, какие проблемы для нынешней России? Идеология капитализма существует, книг на эту тему тьма, сдирай или выдавай за свое. Кто там разберется? Проблема в том, что не совсем понятно, идеологию какого капитализма надо "сдирать"? Классического капитализма вроде бы нигде уже не существует. Современные капитализмы отличаются друг от друга как небо от земли. Одно дело, американский, другое дело японский капитализм, и третье -- индийский. К тому же обнаружилось, что одни капитализмы как бы процветают, другие -- гниют, третьи -- просто разбойничают.

"Сдувание", на первый взгляд, облегчается сужением проблемы до "процветающего" капитализма, который, по мнению российских демократов, существует на Западе. Ну и здесь не все просто. В одной Европе несколько моделей капитализма. Но даже если взять одну страну, скажем, США, то и здесь столько концепций капитализма, что не поймешь, какую списывать. То ли концепции "чикагской школы", то ли гэлбрейтовские взгляды, то ли продолжать черпать идеи из работ Й. Шумпетера, то ли "обогащаться" концепциями коммунаторного капитализма (Аладара Маккинтая и Чарльза Тэйлора) и т. д. Отсюда разнобой, отсутствие цельной идеологической теории, к тому же необходимой как--то замкнуть на специфике России. Президент, конечно же, раздражен. По бывшей коммунистической привычке он ожидает цельной идеологической теории, каковой была марксистско-ленинская идеология социализма. А ее все нет и нет. Он, естественно, не понимает, что цельной капиталистической идеологии быть не может в принципе в силу разнородности самой буржуазии. Идеология транснациональных компаний существенно отличается от идеологии национальной буржуазии, идеология средних и мелких предпринимателей столь же существенно отличается от идеологии государственно--монополистической буржуазии и т.д.

Между прочим, не может быть цельной единой идеологии и социалистического типа в силу разнообразия исторических, культурных и политико--экономических условий, определявших тот или иной вариант социализма. Более того, некоторые разновидности капитализма и социализма образуют такую политико--экономическую систему, что не всегда можно разобраться, какая структура в ней доминирует: социалистическая или капиталистическая. История на глазах преподносит еще один сюрприз, который требует внимательного изучения. -- Китайский вариант: одна страна, две системы (Гонконг и вскорости Макао -- чисто капиталистические анклавы в социалистическом Китае). Сюрприз удваивается и утраивается, если учесть, что и остальная часть КНР состоит из различных формаций: доминирующий капитализм в прибрежных районах Китая, доминирующий социализм в центральных районах, доминирующий феодализм в глубинных и горных районах страны.

Несмотря на многообразие форм капитализма и социализма, существует две координатные оси, разделяющие одну систему от другой: одна ось -- базисная (ось абсцисс) -- ось собственности: частная и государственная (общественная); другая -- ось власти: демократическая и диктаторская (ось ординат).

При этом необходимо иметь в виду следующее. В любом современном государстве существует множество форм собственности, в том числе частная, государственная и даже общественная. Название государственной системе дают пропорции собственности, другими словами, какая из них доминирует и определяет прежде всего социальную направленность развития экономики. Последнее более важно, чем сами пропорции. Например, при брежневском социализме общественная собственность формально доминировала над частной или, как тогда говорилось, личной собственностью. Однако служила она, эта, так называемая, общественная собственность, не всему населению, а тем классам и группам, о которых говорилось выше.

То же самое с демократией и диктатурой. И то, и другое существует в любом государстве, не зависимо от строя. Разница заключается в степени влияния демократии (выборность, парламенты, партии, свобода СМИ) и диктатуры (государства, класса, партии, личности) на развитие общества. При господстве частной собственности может быть более жесткой диктатура, чем при общественной собственности. К примеру, политический режим в Сингапуре (диктатура премьер--министра) явно жестче демократической системы бывшей социалистической Венгрии. И в то же время при определенных условиях некоторые диктаторские режимы играют исторически положительную роль, в то время как демократические могут сыграть крайне негативную роль. Так, если диктатура Сталина вывела феодальную страну на уровень развитых государств мира, то нынешняя демократия "уронила" страну вновь до уровня полуразвитых и недоразвитых государств.

В принципе социализм--капитализм хотя в немалой степени и определяется пропорциями собственности и властными структурами, однако, в конечном счете, разница определяется пропорциями распределения богатства или доходов. В идеале социализм -- это общество без бедных и богатых, общество равных. Капитализм -- общество неравных, богатых и бедных.

В погоне за "идентификацией" России

На призыв Ельцина сформулировать национальную идеологию откликнулись все мыслящие и немыслящие идеологи режима. Хотя среди них наиболее активными, естественно, оказались журналисты и публицисты, для примера я все--таки выбрал две статьи философов--политологов, которые в отличие от журналистов пытаются научно обосновать свои идеи--предложения. Правда, читая их статьи, постоянно сталкиваешься с проблемой понимания текста, изобилующего чисто западной, точнее американской, терминологией. Если бы мне не случилось прожить несколько лет в англоязычной среде, вряд ли я что-нибудь понял из написанного этими философами, столь "эзотерично", так сказать, мудрено излагают они свои взгляды. И все же эти взгляды достойны анализа.

Для идеологов всех политических направлений очевидно, что крах Советского Союза, а затем и разрушительные кап. реформы в России привели к кризису всех сфер общественного бытия, и самое главное, привели к духовному кризису российского народа. Для России этот кризис особенно болезнен, поскольку современное население страны в массе своей атеистично. Если бы оно было религиозно, то оно могло бы найти духовное пристанище в религии, как это случалось в досоветский период России. Правда, следует признать, что определенная часть населения начинает обращаться к религии и даже к монастырству, свидетельством чему служит увеличение их количества.

И все же большая часть народа -- атеистична, что даже очень хорошо, но плохо то, что социалистическая идеология, вполне успешно заменявшая религию, извращена и опошлена, т. е. перестала быть духовным стержнем, как говорят философы, человеческой яйности, т. е. личности. Нынешние идеологи подают эту проблему через почему--то полюбившуюся им категорию "идентификации", расшифровывая ее как "осознание личностью своего места в обществе, потерю ценностных и моральных ориентаций".

Что крайне важно и на что обращают внимание авторы одной из статей,218 либерально--демократическая идеология западного образца, которую осознанно и неосознанно навязывают буржуазные СМИ России, не воспринимается российским человеком. Даже та часть населения, которая втянулась в капитализм, душой отвергает эту западную идеологию как чуждую русскому человеку. Даже преступные мафиози объясняют свои действия не как грабеж народа, а как грабеж "криминального государства", что уже как--то успокаивает душу, поскольку он как бы уже борец за справедливость. Для западного человека обмануть государство, клиента, покупателя -- любого человека -- вполне морально, потому что все понимают, что живут они в джунглях, в зверином царстве, где любой человек -- волк. Этому учат даже специальные книги, становящиеся бестселлерами, многие из которых так прямо и называются: Правила джунглей. Как быть тигром в бизнесе; Плавая с акулами. Не будучи съеденным живым и т. д.219

Русские же буржуа, применяя акульи правила, все же хотели бы обозначить их как--то по--другому, по--божески. Иначе что--то внутри свербит. Отсюда и их социальный заказ: ребята--теоретики, придумайте что-нибудь поприличнее, чем все эти безбожные западные идеологии и "идеологемы" с их уж больно откровенным поклонением золотому тельцу. Ребята и думают.

Авторы справедливо пишут о бесперспективности соединения вестернизации и "азиатского варварства", дающее на выходе "Азиопу", т. е. как бы Россию, которую они называют "дурным синтезом цивилизаций".220 В свою очередь они предлагают "не--дурной" синтез, который мог бы получиться в результате "серьезного и плодотворного диалога либерально--демократической идеи "свободы" и социалистической идеи "равенства". Этот синтез они называют "либерально-государственнической идеей", которая "представляется наиболее перспективной в современной России". Они продолжают: "Содержательный смысл такой позиции мог бы быть сформулирован так: "Сильное, профессиональное, эффективное государство, определяющее стабильные "правила игры", и охраняющее пространство самореализации (продуктивной свободы) многообразных "игроков", признающих приоритет национального российского консенсуса".221 Такая идея, по их представлениям, может "парализовать возможность опасной гипертрофии каждого из необходимых элементов новой национально--государственной идеологии, а именно: -- гипертрофии идеи государства как тоталитарного Левиафана -- тюрьмы народов (в том числе для русских); -- гипертрофии идеи равенства как тотальной уравнительности в духе основательно подзабытого коммуно--космополитического лозунга: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!"; -- гипертрофии идеи свободы, ведущей к пренебрежению социальными и национальными интересами под лозунгами "вхождения в мировую цивилизацию" (выделено авторами -- О.А.).222

Несмотря на сверхтяжелые формулировки, предложенная идея может показаться достаточно привлекательной. По сути она означает возможность взять все "хорошее" у них (свобода) и соединить со всем "хорошим" у нас (равенство). Осталась "мелочь" создать "сильное, профессиональное, эффективное государство", которое и занялось бы благотворительностью для всех. Мечтать, повторюсь, не вредно. Утопизм философов вытекает и из их второго постулата -- скорректировать саму концепцию общества, которое необходимо понимать как "культурный организм", "где ключевой, организующей, мотивирующей и объясняющей идеей является "национальная идентичность" (выделено авторами -- О.А.).223 К такой корректировке взывает, по их мнению, переход от индустриальной стадии развития к постиндустриальной.

Авторы, видимо, не понимают, что переход к "постиндустриальному обществу", базисом которого является сервисно--информационная экономика, предполагает усиленный грабеж стран Третьего мира, точнее индустриальные, сырьевые и аграрные сектора экономики государств Азии, Африки и Латинской Америки. Именно этим и занимается "Великолепная семерка" постиндустриальных обществ, в том числе и на территории России, что вполне естественно. Так как без такого грабежа сама по себе сервисно--информационная экономика существовать не может. Даниил Белл, введший термин "постиндустриальное общество", надеялся, что такое общество будет лишено классовых антагонизмов и, настанет, наконец, классовая гармония. Надеждам не суждено было сбыться. Именно в момент, когда вроде бы и коммунизму пришел конец в России и Восточной Европе, стала усиливаться внутрисоциальная напряженность, перерастающая в стачки, забастовки в Европе, США и Канаде. Как обратная сторона этого явления, усиление позиций левых или социалистических идей в правительствах большинства стран все той же "семерки".

В связи с "культурным организмом", опять сошлюсь на Канаду. Именно здесь стоит остро проблема "национальной идентичности", поскольку вот уже более чем 100 лет после образования этого государства здесь никак не складывается "культурный организм". Множество культур по каким--то причинам не сплавляется в одну общеканадскую культуру. Несмотря на это, худо--бедно, а может и не очень худо (Канада все--таки на первом месте в мире по индексу развития), страна развивается, если под развитием иметь в виду экономический рост и среднее благосостояние граждан. Вместе с тем будущее у нее печально, т. к. она неизбежно распадется, но не из--за отсутствия "культурного организма", а в силу элементарных экономических причин, в немалой степени связанных с ее постиндустриальной сущностью. Напомню: в Канаде в сфере услуг занято 85% населения. В результате отсутствия экономической смычки между провинциями и в то же время весьма тесной их привязки к северным штатам США, а также к индустриальным экономикам стран Восточной Азии, Канада обречена на распад, точно также как и США. И никакой "культурный организм" не спасет их от законов глобального капитализма, делающих границы государств с их дурацкими "идентификациями" условными. В Западной Европе доминантой является единый хозяйственный рынок, а не специфики "культурных организмов" того или иного государства. Они уже "переросли" этот этап, когда культура определяла лицо нации. Ныне, особенно в эпоху "постиндустриалиации", на место культуры приходит информация, количество байтов, который ты в состоянии накопить и использовать. А байты, как известно, все на одно лицо. Таким одним лицом представляется ныне и вся западная культура. И это подтверждают даже сами авторы, думая, что они говорят совершенно об обратном. Они приводят пример большинства стран СНГ и постсоциалистической Восточной Европы, где развертываются "гуманитарные доминанты", расшифровываемые ими как проблема национальной независимости и идентичности, сохранение родного языка и традиций, морально--религиозные ценности. Это действительно так, но это как раз и говорит о том, что под напором сближения с Западной Европой, которой наплевать на все эти пустяки, Восточная Европа, чтобы самосохраниться, вынуждена защищать свои "национальные независимости". Названные ценности всегда актуализируются в двух случаях: в моменты становления нации и в моменты угрозы их порабощения. Именно второй случай и испытывают страны Восточной Европы и страны СНГ, в том числе и сама Россия.

Утопизм авторов обнажается, если все их идеи переложить на нормальный язык. Фактически их "либерально--государственническая" идея означает государственный капитализм кейнсианского варианта, идеально сработавшего в США в эпоху Ф. Рузвельта в 30--е годы. Этот вариант вообще неплохо срабатывает, когда надо вытащить западный капитализм из очередного либерального хаоса. Но время кейнсианства ушло. Теперь нет такой силы, даже всей силы государства, чтобы мудро управлять транснациональными и межнациональными компаниями и банками.

В России ситуация иная и на какой--то момент гос. капитализм возможен. Но, во--первых, он не будет заниматься тем, о чем мечтают авторы статьи, во--вторых, идеология даже такого капитализма не будет воспринята большинством населения России, потому что все равно это капитализм, а значит неравенство, а значит вновь богатые и бедные, и значит не всем "игрокам" при таком капитализме "светит".

Другая статья ближе к реальностям российской действительности.224 К тому же она написана более понятным для широкого круга читателей языком, хотя авторы в некоторых случаях не избежали западных каракатиц типа "меритократия", тех же "идентификаций" и "интегративности". Честно говоря, мне не понятно, почему слово "целостность" хуже слова "интегративность", тем более, что последнее происходит от группы латинских слов: intеgratio (восстановление, восполнение), integraro (превращение в целое), integer (целое). Ну бог с ними.

Эта статья ближе по теме. Авторы обозначили намерение сформулировать основы идеологии для новой России. Они дают такое определение: "Интегративная идеология -- эта система взглядов и ценностей, приверженность которым превращает некую совокупность людей в народ, т. е. в политически и исторически дееспособную целостность".225 Звучит вроде бы неплохо, но по сути не верно. Во--первых, интегративная идеология переводится как целостная идеология, а нецелостных идеологий просто не бывает. Могут быть разрозненные идеи, но если они сведены в систему идей или взглядов, т. е. в идеологию, то она, выражаясь англоязом, имплицитно целостна. Поэтому столь любимое авторами слово "интегративная" они явно использовали для красоты. Но это не так важно. Важна, и это во--вторых, последовательность развертывания явлений, описываемых предложенными терминами. У авторов эта последовательность выглядит так: идеология ---> система взглядов и ценностей ---> совокупность людей ---> народ. На самом деле эта цепь должна быть выстроена в обратном порядке: народ ---> совокупность людей ---> система взглядов и ценностей ---> идеология. Иначе просто непонятно, кто же создавал идеологию или систему ценностей до появления народа. Правда, для религиозных в этом смысле проблем нет: бог, конечно. Но проблема в том, что народ не создает народную идеологию, народ может создавать народную медицину, сказки, традиции и т. д. Идеология возникает в момент превращения народа в нацию, т. е. как раз в тот самый момент, когда возникает потребность, как сказали бы авторы, в "идентификации" себя среди других, т. е. осознание себя как некой целостности, отличающейся от других целостностей. Причем, этому предшествует организация классов, государств, границ и т. д. И естественно, находятся идеологи в лице любомудров, политиков и писателей, создающих национальную идеологию, которая опять же не целостна в силу того, что с появлением государства появляются эти противные классы, от которых никуда не деться, даже если вы очень ненавидите Маркса. Возьмите двух философов--идеологов Греции: Платона и Диогена (Аполлинийского). У первого национальная идеология отразила систему взглядов рабовладельческой демократии, другой активно, в том числе и примером своей жизни, отстаивал идеологию бедняков, предшественников последующих крепостных крестьян и пролетариев. И обратите внимание: Платон до сих пор в почете среди идеологов даже современного капитализма; на него они часто любят ссылаться, а Диоген к столу не пришелся из--за своего пролетарского вероисповедания. Ну что с него взять, в бочке всю жизнь прожил. Несерьезно. Короче, общенациональной или интегративной идеологии просто быть не может, хотя авторы пытаются ее сформулировать. Посмотрим, как они это делают, т. е. какими ценностями они наполняют "интегративную идеологию".

Они пишут: "Такими ключевыми ценностями являются Отечество, справедливость, достоинство человека. Они образуют, на наш взгляд, ядро интегративной идеологии, специфика которой -- в отличие от "частных" идеологий -- заключается в том, что она не претендует на ответы на вопросы, что есть цель национального развития (Великая Россия, общественные идеалы и т. д.), но говорит о том, как подходить к осмыслению "всего" этого, сколь бы ни различались содержательно у разных сил итоги такого осмысления (выделено авторами -- О.А.)".226 Оставим пока эту мысль без комментариев.

"Отечество" авторами толкуется вполне диалектично. С одной стороны, оно должно быть национальным, т. е. русским, с другой -- не совсем, т. к. не всегда разберешь, кто же это такой русский: в нем так много замешано "всех". Потому лучше, чтобы это "Отечество" напоминало Россию как общий Дом свободных народов.227 И в это "Отечество" должна войти вся ее история "без купюр", с чем нельзя не согласиться.

Отвергнув различные толкования "справедливости", авторы дают свое определение этому сложному понятию. "Справедливость есть мера, увязывающая противоположные стороны и векторы общественной жизни, такие, как равенство и свобода, права и обязанности, интересы личные и интересы общественные... Эта справедливость не отдает предпочтения тому или иному "частно идеологическому" пониманию справедливости -- либерально--рыночному или почвенно--националистическому. Она говорит о том, как они могут быть сопряжены и увязаны, чтобы общество было жизнеспособным"228. Как абстрактное определение все это неплохо, и пока с этим тоже можно согласиться.

Хотя категорию достоинства они не определяют, но все, что они о ней пишут в контексте достоинства относительного русского человека, вполне справедливо. Более того, это одна из самых интересных частей данной статьи, которую есть смысл прочитать всем, занимающимся идеологией России. К этой части я мог бы предложить такое определение достоинства: достоинство -- это совокупность духовных качеств человека, превращающих его в личность. Следовательно, достоинство это категория личности, а не просто хомо сапиенс (человек думающий), тем более хомо эректус (человек стоящий). Мера же личности определяется масштабом его устремлений и деяний, обращенных вовне, т. е. на мир, а не на себя. В последнем главное отличие русского от западного человека.

Западный хомо эректус вообще не оперирует такой категорией как достоинство, но если уж "по большому счету", оно им может пониматься как неограниченная свобода, необходимая для обогащения. Его масштаб личности равен сумме финансовых возможностей. Нет денег -- нет личности. Не потому что он сам по себе такой "неморальный", а потому что жизнь при капитализме такая. Будь ты семи пядей во лбу (странно, тогда почему же ты бедный?) или духовным титаном, но без умения делать деньги, ты никто. Для информации: самые низкие заработки в США -- это у писателей и поэтов, книгам которых не повезло стать бестселлерами. Кстати, обычно бестселлерами становятся самые серые книги самых серых писателей типа "книг" Даниель Стил.

Русский же человек, даже средней формальной культурности, в массе своей устремлен на то, чтобы осчастливить, как минимум, все человечество. Даже у совсем бедного человека найдется несколько идей, как, например, спасти Пизанскую башню от падения, или как сохранить целостность Эфиопии (из личного разговора с алкашами в очереди за водкой), или что-нибудь еще в этом духе. Ни один канадец или американец даже не задумается о каком--то "прожекте", если он не возвернется ему финансовым вознаграждением. Поэтому западный человек для меня -- хомо эректус, реже -- хомо сапиенс. Русский же человек -- хомо спиритус, т. е. человек духовный, что не мешает ему быть одновременно и человеком пьющим, если иметь в виду русское значения слово спирт.

Короче, категория достоинства действительно важная именно в русской идеологии, и формирование этого качества, в том числе путем изживания массы негативных черт, о чем справедливо пишут авторы статьи, является постоянной задачей русских писателей и просветителей.

Получается, что я согласился почти со всеми положениями авторов статьи. Но у меня возникает только один вопрос: в каком политико--экономическом пространстве могут быть реализованы все хорошие советы и предложения авторов? Что это за заоблачное государство, которое оказалось бы способным осуществлять такую "интегративную идеологию"?

Могу предположить, что поскольку авторы не ставят под сомнение "легитимность", т. е. законность существующего режима, они, следовательно, уповают именно на этот режим как проводника их идей об Отечестве, справедливости и достоинстве. Именно на тот режим, который Отечество разрушает, справедливость заменил лозунгом -- обогащайтесь, а достоинство превратил в лакейство перед Западом. Ну, не является ли это верхом наивности? Или философам по профессии полагается быть наивными?

Эти авторы, также как авторы предыдущей статьи, а все вместе, также как и авторы программ множества пробуржуазных партий стремятся избегать опасных терминов капитализм--социализм. Они, естественно, против социализма (хотя категория справедливости сформулирована именно в социалистическом смысле), но не решаются четко говорить о капитализме. Они прекрасно чувствуют, что идеология "джунглей" в России не утвердится. Поэтому они начинают внедрять словесные канделябры, лишенные "окрасок". То есть пытаются оперировать общечеловеческими терминами: государство, справедливость, свобода, культура, постиндустриальное общество и т. д. Это старые трюки, над которыми в свое время издевался Маркс с Энгельсом (последний, например, в Анти--Дюринге), критиковал Ленин, и сурово расправлялся с их творцами Сталин. И все они были правы, потому что не бывает государства вообще, не бывает свободы ради свободы, нет и абстрактной справедливости.

Авторы второй статьи четко оговаривают, что их концепция не ставит задачи определения "целей национального развития". Но в идеологии, в которой не заложена генеральная, стратагемная цель не может стать массовой идеологией. Христианская религия стала мировой идеологией не из--за своих басен о боге, Христе и прочих чудесах, а из--за того, что она обещает бессмертие. Именно в этом ее бессмертная привлекательность. Капиталистическая идеология свободы обещает возможность стать богатым, а значит независимым, что тоже неплохо. Коммунистическая идеология обещает счастье для всех. Эти конечные цели и побуждают людей действовать во имя той или иной идеологии. Как только люди узревают, что все эти обещанные цели или не достижимы, или ложны, они тут же рвут с идеологией. Именно в этом суть пассивности советских людей в отношении социалистической идеологии в момент крушения социализма в СССР, поскольку она была испохаблена уже брежневской системой.

Следовательно, идеология без цели, т. е. без ее ядра не может иметь функцию идеологии. "Без этого, -- пишут авторы второй статьи, правда, по другому поводу, -- идея возрождения России станет всего лишь очередной утопией".229 С чем не могу не согласиться.

Г. Зюганов и идеология КПРФ

О необходимости новой идеологии для России Г. Зюганов заговорил на полтора года раньше, чем Ельцин. В одной из своих работ, опубликованной в конце 1995 г., он эту идею выразил следующим образом: "СЕГОДНЯ, в обстановке социальной противоречивости и сверхнапряженности, ОСОБЕННО НЕОБХОДИМА НАЦИОНАЛЬНАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИДЕЯ, СПОСОБНАЯ ПРЕВРАТИТЬСЯ В МАТЕРИАЛЬНУЮ СИЛУ, ОБЪЕДИНИТЬ ВОКРУГ СЕБЯ ВСЕ ЗДОРОВЫЕ, ПАТРИОТИЧЕСКИЕ СИЛЫ, ПРИДАТЬ ОСМЫСЛЕННЫЙ, ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННЫЙ ХАРАКТЕР АКТИВНОСТИ САМЫХ ШИРОКИХ СЛОЕВ ОБЩЕСТВА" (выделено Г.З.).230 В то время он считал, что капитализм несовместим с "народным менталитетом россиян", а также четко определял: "либо великая держава и социализм, либо дальнейший распад страны и окончательное превращение ее в полуколонию".231 Одновременно он писал: "Россия исчерпала свой лимит на революционные восстания" (там же). Таким образом, однозначно утверждались мирные формы завоевания власти.

В 1996--1997 гг. понятие социализм почти исчезает из политического лексикона лидера самой крупной коммунистической партии России. Утвердившаяся система обозначается как "криминально--компрадорский капитализм". В докладе на VIII пленуме ЦК КПРФ, посвященном анализу итогов президентских выборов и очерчиванию дальнейшей программы действий, уже более четко утверждается, что "российское общество отвергает силовые варианты соперничества и стоит за мирный путь развития. ...Наше движение вперед возможно лишь на пути объединения всех уважающих закон (подч. мной) здоровых сил российского общества"232. В докладе говорится, что перед КПРФ (а также, видимо, и перед НПСР) "на ближайшее будущее стоят задачи общедемократического характера". "А именно: отстаивание государственной независимости России, гражданского мира, прав личности, свободы информации и пр. Мы должны активно противостоять антиконституционной, противоправной политике властей и части работодателей. Наша задача состоит в том, чтобы не дать превратить правительство в абсолютно марионеточный институт. Нам необходимо и далее идти по пути обновления партии, ориентируясь на синтез социалистической и патриотической идеи (подч. мной). Избрать энергичный, наступательный стиль работы, далекий от истеричного радикализма". И еще одно важное положение. "Третье. Надо учитывать, что нынешнее состояние российского общества характеризует двухполюсная структура, способная развиться в двухпартийную систему. Наша предвыборная коалиция представляет собой один их этих полюсов -- левый, патриотический" (там же).

Из этих положений вытекает, что КПРФ намерена встроиться в существующее буржуазное государство и таким путем, т. е. как бы изнутри, демократизировать это государство. Более того, она готова выступить против всех, кто посягает на существующую конституцию, выработанную режимом Ельцина. Она также рассчитывает на формирование двухпартийной системы, что, видимо, предполагает на одной стороне КПРФ (или НПСР), на другой -- партию власти, которую ныне представляет "Наш дом -- Россия", т. е. ельцинская партия. Синтез же социалистической и патриотической идеи призван отстаивать Великую Россию капиталистического типа.

Таким образом, общедемократическая цель партии предполагает сохранение капиталистических порядков в стране, которые КПРФ обязуется упрочить путем расширения политического пространства своего влияния.

Возможно, на тот момент (перед выборами президента) подобные лозунги и задачи были и целесообразны как тактический маневр. Посмотрим, как дальше развивалась концепция лидера КПРФ. В докладе на пленуме ЦК КПРФ в декабре 1996 г. оценка развития ситуации определялась термином "катастрофизма", что легко подтверждает статистика любого рода. Справедливо отмечается, что государственная власть криминализируется. И более того: "Укрепление режима Ельцина означает окончательное превращение власти в антинародную криминально--компрадорскую диктатуру, продолжение нынешнего экономического курса со всеми вытекающими отсюда последствиями для России"233. Альтернативой этому может быть только "советизация" государства. "То есть возрождение народовластия на основе восстановления контроля народа над всеми госструктурами". Поскольку КПРФ, как признается в докладе, является "частью российской политической системы", она в принципе также несет ответственность за существующее положение. В то же время она находится в непримиримой оппозиции к курсу нынешнего правящего режима.

Их всего этого вытекает, что в результате борьбы с этой властью, в том числе с опорой на регионы, которые управляются представителями КПРФ или левыми, возможен перехват власти у "партии власти", а, следовательно, и изменение "социально--экономического курса реформ". И этот курс должен опираться на ряд основополагающих принципов, среди которых главным является: "возведение национально--государственных интересов в ранг высшего критерия, целесообразности и законности любых действий в сфере экономики, социальных отношений, политики, духовности". В конце доклада говорится, что "наш лозунг -- не назад к социализму, а вперед к социализму!"

IV съезд КПРФ, проходивший 19--20 апреля 1997 г., внес новые акценты в оценке текущей ситуации в стране, радикализировал формулировки тактики и стратегии партии. В Отчетном докладе Г. Зюганова съезду наконец--то появилась классовая терминология и более четко выражен социалистический характер партии, ориентирующий его членов на социалистические преобразования страны. В докладе было сказано: "Современная патриотическая идея есть идея глубоко социалистическая". В оценке политики нынешней власти много раз было употреблено словосочетание "попытки реставрации" капитализма, что, по--видимому, должно означать, что капитализма пока в России еще нет, а есть только попытки его реставрировать.

В докладе также хотя и нечетко, но прослеживалась идея, что первоочередными задачами является не классовая борьба, а решение общенациональной задачи, т. е. противодействие экспансии Запада, который стремится колонизировать Россию.

Характер нынешней оппозиции стал определяться термином "ответственной и непримиримой" (до этого употреблялись термины -- "системный", "конструктивный" и "парламентский"). Ее тактика -- "это прежде всего тактика выдавливания из пор России всей нынешней прозападной клики". Это предполагает как бы переход от "обороны" к "наступлению". База для такого наступления -- формирование народного движения "на основе одного критерия -- патриотизма и защиты национальных интересов", "добиться принятия изменений к Конституции", сохранить "целостность государства", заключить союз с Белоруссией. Результатом победы левых должна быть смена нынешнего экономического курса и приход к власти коалиционного правительства, которое "восстановит производство", прекратит "утечку капиталов за рубеж", "возвратит в собственность государства стратегически важные доходообразующие предприятия" и т. д. Г. Зюганов заключил свой доклад словами: "Мы уверены -- Россия будет великой и социалистической!"234.

Критики данного доклада обратили внимание на то, что в Программе партии социализм характеризуется как "бесклассовое общество" и в то же время ему -- социализму -- приписывается державность и государственность. Следует добавить, что в этом докладе также отсутствует характеристика нынешнего строя, т. е. характер общественно--политической системы.

Чтение других работ Г. Зюганова, а также некоторых материалов КПРФ позволяет сделать вывод о том, что КПРФ являет собой российский вариант социал-реформистской партии западно -- европейского типа. Признаками таких партий являются 1) категоричный отказ от революционных форм борьбы235, на который "лимит" народа исчерпан; 2) парламентский путь завоевания власти; 3) реформистский путь изменения правительственной политики (через законотворчество в парламенте); 4) лозунг народовластия вместо власти определенного класса; 5) избегания понятий социализм--капитализм. Предпочтение отдается терминам -- режим, власть, а строй -- постиндустриальный.

Специфика КПРФ: весьма слабые связи с рабочим классом вплоть до того, что "В руководстве партии нет специального ответственного работника на уровне секретаря, который мог бы скоординировать усилия партийных органов с профсоюзным и рабочим движением". То есть КПРФ фактически не связана с рабочими массами. Потрясающий факт.

Последнее означает, что нынешнее руководство КПРФ ничем не отличается от руководства КПСС в смысле отдаленности от народа. В принципе сложился аналогичный партийный аппарат с типичным мышлением и поведением бывших цекистов, который неплохо вписался во власть: в парламенте, правительстве, в регионах. Любые социальные катаклизмы для руководителей КПРФ (не говоря уж о НПСР) столь же опасны, как и для их политических противников: и те, и другие могут остаться без власти, а значит лишиться всех тех удобств и привилегий, которыми они пользуются.

Следует признать, что компартия и ее руководители подвергаются резкой критике не только со стороны буржуазных оппонентов, но и со стороны своих "критиканов" как изнутри КПРФ, так и из среды других левых организаций и личностей. Среди последних большую популярность получила "красная поэтесса" -- Татьяна Глушкова. Ее выразительная критика направлена, прежде всего, против "левых" за их размытость в теоретических позициях. У поэтессы--философа есть несколько важных тезисов, которые полезно воспроизвести.

Один из них связан с тезисом о "принципиальной самоубийственности капитализма для русских, имея в виду несомненное духовно--нравственное, психо--духовное своеобразие русской нации"236. Именно поэтому ее критика направлена против тафтологичного девиза НПСР, выдвинутого руководством КПРФ, "Россия--Родина--Народ", в котором отсутствует слово -- социализм. Т. Глушкова не признает ни "инородческий", ни "интернациональный", ни "русский капитализм", которые при любых вариантах не решают задачи социальной справедливости. Именно поэтому "патриотов", исповедующих "православие" и "державность" (Шафаревич, Солженицын), а, следовательно, и антисоветизм (=антикоммунизм), она ставит в один ряд "идеологического преступления".

Очень важным тезисом Т. Глушковой является обоснование "Русской идеи" как идеи мировой, способной противостоять "новому мировому порядку", возглавляемого диктатурой планетарной плутократии. Она ставит вопрос о необходимости творческого сочетания "русской идеи" с "русским социализмом".

Марксистско-ленинскую направленность деятельности КПРФ пытается придать один из видных ее членов -- Р. Косолапов.

* * *

Прежде чем продолжить, хочу сделать оговорку. Все вышеизложенное мной было написано в Ванкувере. Я предполагал, что анализ идеологии и практики левых сил я сделаю по возвращении в Россию в расчете на более детальное ознакомление с документами, например, новой программой и уставом КПРФ, и личное общение с оппозиционными лидерами. Вернувшись в апреле 1997 г. на родину, я обнаружил кипучую энергию различных отрядов оппозиции, проявляющейся в основном во взаимных атаках как на страницах левой печати, так и на различных конференциях, симпозиумах и семинарах. Хотя из информации, которой я располагал в Ванкувере, я знал о наличии различных группировок внутри левых сил, но не предполагал такого большого количества. Не предполагал я также глубину расхождений между различными группировками левых. Наконец, меня крайне шокировала непримиримость теоретиков или лидеров той или иной группировки относительно друг друга, абсолютная убежденность в своей правоте или правоте своих "учителей". Одни неукоснительно придерживаются буквы Маркса, другие -- Ленина, третьи -- Сталина, кто--то -- Троцкого. Эту категорию людей я называю буквоедами. Другая категория, с которыми мне пришлось столкнуться -- это "гении", признающие только собственные идеи и отвергающие взгляды всех. Некоторые доходят до того, что не признают и фундаментальных законов природы. На одной из конференций, например, я был одарен одной брошюрой, адресованной ни много, ни мало "каждому здравомыслящему Гражданину Человечества, живущим (такое согласование в тексте -- О.А.) в любой стране". Автор брошюры о себе в стихах, возникших у него в голове 6 апреля 1996 г. в 02 ч. 00 мин., говорит так: "И чувствами и разумом пытаюсь Вселенную постигнуть до конца. -- Я Истиной научной насыщаюсь: Увидел, что Вселенной нет конца!"

Я, конечно, знал, что в России нет недостатка в талантливых и гениальных людях, но не ожидал встретить их в таком громадном количестве чуть ли ни на каждой конференции.

Я понял, что двух месяцев мне явно не хватает для изучения всех спектров левых сил и поэтому решил перенести анализ оппозиционного движения в специальную брошюру, в которой одновременно предполагаю изложить собственное понимание тактики и стратегии революционной борьбы в современной России.

В завершение же данной книжки несколько слов хотел бы сказать о марксизме и социализме -- явлениях, которые продолжают вызывать горячие дискуссии. Однако перед этим не могу удержаться от комментария по брошюре "Русский Путь", написанной А. Подберезкиным, который, как я вычитал в прессе, является чуть ли ни главным идеологом КПРФ, не будучи членом этой партии. Как бы там ни было, идея Русского пути обсуждается на всех перекрестках политической мысли в России, а уже поэтому требует определенной реакции. Так что же нам предлагает русский патриот А. Подберезкин?


218. А.А. Кара-Мурза, А.С. Панарин, И.К. Пантин. Духовный кризис в России: есть ли выход? - "Октябрь", 1996, № 5.
219. John P. Implаy, Jr. with Dennis Hamilton. Jungle Rules. How to be a Tiger in Business. USA: A Plume Book, 1994; Harvey McCay. Swim with Sharks. Without being Eaten Alive. NY:IVY BOOKS, 1988.
220. А.А. Кара-Мурза, А.С. Панарин, И.К. Пантин. Там же, с. 161.
221. Там же, с. 164.
222. Там же.
223. Там же.
224. Т.А. Алексеева, Б.Г. Капустин, И.К. Пантин. "Национальная идеология": иллюзии или непонятая потребность? -- "Октябрь", 1997, № 1.
225. Там же, с. 140.
226. Там же, с. 143.
227. Там же, сс. 144, 145.
228. Там же, с. 147.
229. Там же, с. 153.
230. Г.А. Зюганов. Россия и современный мир. М., Информпечать, 1995, с. 92.
231. Там же, с.93.
232. Правда России, 15.VIII. 1996.
233. Правда России, 19. ХII. 1996.
234. Правда пять, 22. IV. 1997.
235. "Мы будем продолжать свою линию на предотвращение стихийного взрыва, который может похоронить страну", - было сказано в докладе Зюганова (Правда России, 19. ХII. 1996).
236. Правда пять, 14.ХI. 1996.