СПЕЦСЛУЖБЫ СТРАН СОЦИАЛИЗМА: ГДР

Откровения Шпулера

НА ВОПРОСЫ ЗАВЕДУЮЩЕГО БЮРО "ЮГ" "РГ/РБ" ОТВЕЧАЕТ БЫВШИЙ ВЫСОКОПОСТАВЛЕННЫЙ ОФИЦЕР БНД, А ПО СОВМЕСТИТЕЛЬСТВУ СУПЕРАГЕНТ РАЗВЕДКИ ГДР АЛЬФРЕД ШПУЛЕР

   Один мой товарищ, проведший энное количество лет в тюрьме города Штраубинга (в ней содержат осуждённых на пять и более лет, а также приговорённых к пожизненному заключению) как-то, когда разговор зашёл о Маркусе Вольфе, (Генерал-полковник, с 1951 по 1986 годы возглавлял внешнюю разведку ГДР. Его профессиональные способности весьма высоко оценивали и оценивают в том числе и высокопоставленные сотрудники западных спецслужб – А. Ф.) заметил:
   – А я, кстати, «висел» с одним из лучших его агентов – Альфредом Шпулером. Слышал о таком?
   – Что-то весьма приблизительное.
   – Как же так «приблизительное"?! В свое время он всю Германию на уши поставил. Это, скажу тебе, ещё тот фрукт. Очень правильный мужчина.
   – И где же он теперь?
   – Пока в Мюнхене.
   – И ты с ним видишься?
   – Мы друзья. Настоящие. Понимаешь?
   – Понимаю. Скажи, а не согласился бы он на интервью газете, выходящей на русском языке?
   – Поговорю при встрече...

   ... Через некоторое время товарищ сообщил, что со Шпулером он виделся, всё ему объяснил и даже показал газету. Тот согласился, но при условии, что никаких купюр, искажающих смысл его будущих высказываний, сделано не будет. Было также сообщено, что никуда звонить мне не нужно, и Альфред сам даст о себе знать.

   Спустя ещё дней пять раздался телефонный звонок и уже Альфред Шпулер поинтересовался, не отпало ли у меня желание встретиться с ним? Естественно, желание не отпало-и в ближайшую субботу точно в условленное время бывший капитан БНД, а по совместительству майор внешней разведки ГДР Альфред Шпулер переступил порог моей квартиры. В одной руке он сжимал букет цветов (для жены), а в другой – бутылку испанского монастырского вина (хотя, как выяснилось позже, Шпулер, как и всякий нормальный баварец, предпочитает пиво).

   К числу крупнейших успехов Главного управления разведки министерства госбезопасности ГДР в теневой войне против Запада несомненно стоит отнести вербовку братьев Альфреда и Людвига Шпулеров. Более 17 лет этот дуэт поставлял в Восточный Берлин «взрывчатые» материалы из ФРГ и строго конфиденциальные документы других дружественных Федеральной разведывательной службе (БНД) секретных организаций. «Предательство братьев нанесло серьёзный ущерб внешней безопасности нашей страны», – утверждали представители Генеральной прокуратуры ФРГ в заявлении для печати, сделанном в конце августа 1990 года. Но при этом западногерманские дознаватели всё же не смогли, по мнению ряда серьёзных исследователей и изданий, полностью осознать и оценить реальные размеры ущерба, нанесённого «свободному миру» Шпулерами.

   Примечательно, что иногда братья передавали в ГДР такое количество секретных документов, что сотрудники Штази не всегда могли справиться с полученным объёмом информации и просили их делать предварительную сортировку. В ходе заседания суда высшей инстанции над Шпулерами (он состоялся в Мюнхене осенью 1989 года и продолжался 43 дня) обвинение многократно пыталось доказать, что на разведку ГДР они работали, руководствуясь исключительно материальными соображениями. Альфред напротив утверждал и утверждает, что денег за работу они не получали и действовали по идеологическими соображениями. Примечательно, что в своё время шефы разведки ГДР «по тактическим и организационным соображениям» также пытались представить дело так, будто Шпулеров интересуют исключительно «западногерманские марки».

   Единственно, что было документально доказано в ходе судебного разбирательства, так это то, что Главное управление разведки ГДР потратило 10 тысяч западногерманских марок на бракоразводный процесс Альфреда и 3 тысячи на развод Людвига. Кроме того, последнему было «отстёгнуто» ещё 25 тысяч на «урегулирование спорных вопросов с бывшей женой». Какие-то деньги были выделены на... бензин, проживание в гостиницах, питание в обычных ресторанчиках (это когда они выполняли спецзадания) и всё! Тщательным образом изучив всю прошлую жизнь Шпулеров, выяснив где, на что и сколько они потратили, проверив все их банковские счета, а также счета их родственников и друзей, компетентные органы ФРГ пришли к выводу – да, не брали. Но именно это «не брали» более всего и смущало следствие, суд и прокуратуру. За идею, как известно, здесь даже кошка на солнышко погреться не выходит – и вдруг такая жертвенность. На всякий случай решили убедиться в их психической нормальности. Обследовали и получили бумагу, что вполне даже нормальны, только немного устали. Ну, нечего, – решили очень серьёзные господа из не менее серьёзного ведомства, в тюрьме отдохнут.

   Людвига Шпулера, работавшего в институте Макса Планка в Гархинге, приговорили к пяти с половиной годам тюрьмы, а Альфреда – к 10 годам. Он же считает, что должен был бы получить пожизненное заключение. Я просмотрел газеты за 1989 год, освещавшие процесс над ним и братом. Большинство комментаторов сходилось во мнении, что 25 лет, а лучше пожизненное, для Альфреда будет, как говорится, самое то. Так ведь и 10 лет не просидел, а был выпущен на свободу через 5. Почему?

   Один весьма компетентный господин, почти Джеймс Бонд в отставке, объяснил: «Всё очень просто. «Империи зла», а заодно ГДР не существует. Значит обменивать Шпулеров не на кого. А ведь знают они много. Особенно Альфред, являвшийся, как свидетельствуют документы, профессионалом высшего класса фээргэвской разведки и которого главный гэдээровский шпион Маркус Вольф как-то назвал «одним из лучших своих агентов». Ликвидировать их физически? Это не гуманно, да и опасно. Держать долго в тюрьме – ещё опаснее. Им может надоесть и они такого наговорят журналистам, что... Поэтому-то Альфреду дали 10, а выпустили через 5. Но жизни ему в ФРГ не будет. Его непременно вынудят уехать из страны...»

   Впрочем, об этом позже. А сейчас я хочу рассказать о детстве Альфреда Шпулера и тех побудительных мотивах, которые во многом определили судьбу этого человека.

   Когда Альфред Шпулер родился в середине декабря 1940 года в Мюнхене, его брату Людвигу было уже 12 лет. Однако разница в возрасте для них никогда не играла большой роли. Они всегда хорошо понимали друг друга и поддерживали добрые отношения. И по сей день в их взаимоотношениях ничего не изменилось. Помню, когда мы впервые встретились с Альфредом, я предложил в следующий раз увидеться втроём, то есть и с Людвигом тоже. Подумав он сказал:
   – Нет, не стоит. Я не хочу вмешивать его, тем более, что инициатором всего того, что случилось, был только я.
   – Вы имеете в виду наше знакомство?
   Шпулер грустно улыбнулся:
   – Вы прекрасно поняли, что я хотел сказать.

   Детство братьев Шпулеров было трудным и малорадостным. Хотя их отец Альфред имел постоянную работу (он был шофёром), а мать – Берта слыла экономной хозяйкой, жили они в бедности. Дважды, после бомбардировок Мюнхена англо-американской авиацией, Шпулеры теряли буквально всё. Альфред вспоминает:

   – Однажды мать послала меня за хлебом. Едва я отошёл от дома, как начался налёт. Какая-то женщина подхватила меня под руку и увлекла в бомбоубежище. Просидел я в нём где-то час. Потом не выдержал, выбрался наружу и обратно. Подбегаю, а дома нет. Всё вокруг горит. Какой-то грохот, треск. Но не это самое страшное. Самым ужасным воспоминанием моей жизни остаются крики горящих людей, выпрыгивающих из окон соседних, объятых пламенем домов. Господи, как они кричали...

   В 1944-м отца братьев Шпулеров (он, кстати, никогда не состоял ни в коммунистической, ни в национал-социалистической или какой другой партии) за то, что он демонстративно не приветствовал знамя, арестовали и отправили в концентрационный лагерь в Дахау. К счастью, он остался жив, но здоровье его было окончательно подорвано.

   Арест отца, последовавшая за этим отчуждённость окружающих, насмешки и даже избиения сверстниками, приход в Мюнхен войск союзников и новые порции оскорблений и зуботычин за то, к чему ты не имел вообще ни малейшего отношения, весьма повлияли на характер братьев и на всю последовавшую их жизнь.

   В 1946 году Альфред отправился в первый класс школы, а Людвиг в том же году успешно сдал экзамен и ему было присвоено звание механика. Здесь нужно отметить, что жили и воспитывались они в весьма необычной семье. Родители, общаясь между собой и с ними никогда не повышали голоса. И хотя они принадлежали к различным церквям (отец был лютеранином, а мать – католичкой) споров относительно того, чья вера «правильнее», никогда не возникало. И это при всём том, что семья была весьма религиозной, а ежедневное чтение Библии и молитва являлись обязательными.

   В 10 лет Альфред был назначен министрантом (они с братом посещали католическую церковь) и одновременно принят в клуб подростков и молодёжи, имевших, по тем временам, совершенно фантастические привилегии. Например, они могли брать на прокат велосипеды, играть в настольный теннис, читать журналы, которые выписывались на клуб. В 1954 году он окончил восемь классов и единственный из их клуба решил прервать образование и пойти работать.

   – Однажды после службы в церкви Святого Франциска, что в мюнхенском районе Гизинг, священник попросил меня задержаться. «Почему ты не хочешь продолжать образование, как все остальные члены клуба?» – спросил он. «Потому что более не могу сидеть на шее у родителей», – ответил я. «Разве они не в состоянии содержать тебя, пока ты учишься?» – удивился святой отец. «Конечно, – ответил я, – ведь работу имеет только отец, и то малооплачиваемую». «В таком случае ты не можешь более быть членом нашего клуба, так как он не для рабочих», – сказал священник. «Значит между людьми всё же есть разница?» – спросил я. «К сожалению, есть» – ответил мой духовный наставник.

   Я встал и не попрощавшись ушёл. Дома всё рассказал отцу. Как мог, он утешил меня и предложил продолжить учёбу. «Нет, – сказал я. – Вначале всё же пойду работать...»

   Атеистом Альфред Шпулер не стал, но на его отношение к церкви и к священнослужителям тот давний разговор оказал решающее влияние.

   – Я понял, что никакие они не святые, а обычные люди: добрые, злые, щедрые, завистливые, великодушные... Проще, я разочаровался в священниках, но остался католиком.

   Как и отец, Альфред решил стать автомехаником, а вечерами продолжил образование в одной из монастырских школ, где преподавали английский язык, черчение, стенографию, машинопись и ряд других предметов. В феврале 1958 года он успешно сдал экзамены и получил диплом автомеханика. Проработав шесть с небольшим месяцев в той же фирме, где учился, Альфред пошёл служить в Бундесвер, по так называемому «вольному найму», то есть добровольно, что в немалой степени способствовало его дальнейшей карьере.

   Первичную подготовку он получил в авиационном учебном полку №1 в Альтенвальде, что под Куксхафеном, и как специалист по тыловому снабжению был направлен в истребительно-бомбардировочную эскадрилью №34, базировавшуюся в Меммингене. Служба в молодых, по сути только зарождающихся вооружённых силах ФРГ Альфреду понравилась и он решил не возвращаться на «гражданку», тем более, что здесь имелись все условия не только для продолжения образования, но и для занятий любимыми видами спорта: лёгкой атлетикой, боксом и штангой.

   В 1959 году, блестяще окончив специальный курс, он получает звание унтер-офицера, а в 1961 году, не менее успешно закончив школу минёров и специалистов по рукопашному бою в Карлсруэ, направляется в десантные части особого назначения.

   В 1962 году Альфред женится на «девушке своей мечты» Ингрид. Вскоре у них рождаются дочь и сын.

   Шпулер вспоминает: «Я был молод, полон сил, энергии и желания сделать военную карьеру. Жизнь людей и страны становилась лучше не то что с каждым годом, а буквально с каждым днём. Все мы тогда были какими-то радостными и увлечёнными».

   В середине 60-х штабной унтер-офицер Шпулер, занимавшийся обучением новобранцев, был произведён в фельдфебели, а затем в старшие фельдфебели. Но счастье к этому времени изменило ему. Альфреда (после многочисленных рапортов начальству) перевели в роту дальней связи №300 – элитное подразделение, призванное выполнять задания «особой важности и секретности». А спустя некоторое время, в октябре 1965 года, в ходе одного из ночных учений он потерял левый глаз.

   Госпиталь. Курорт. Соболезнования искренние и дежурные. Вопросы: «А теперь что?», «Чем намерен в будущем зарабатывать себе на хлеб?»... Именно тогда, очутившись на больничной койке, Альфред впервые по-настоящему и серьёзно задумался: « А смогу ли я убивать людей, если даже они мои враги?»

   Он стал меньше слушать развлекательные и спортивные программы по радио, отдавая предпочтение передачам на политические и исторические темы. Телевизор же он и раньше не очень любил смотреть.

   – Я не тот человек, которого можно «отполировать» или навязать чьё-то мнение, – говорит Шпулер. – К советам, да, прислушиваюсь. Но решения принимаю в одиночку.

   Может быть это и плохо, но зато и обижаться, кроме как на себя, не на кого.

   Шпулер возвратился в часть и продолжил службу. Но отсутствие глаза сказывалось. Особенно было трудно на ученьях, проводимых вечером и ночью. Конечно, вида он не подавал и никому не жаловался, но то, что на карьере «спецназовца» придётся поставить крест – понимал.

   Однажды его вызвали к командиру, в кабинете которого сидел ещё один офицер. Альфред сразу понял – будут «сватать» в разведку.

   Каким образом? А очень просто – во-первых, с ним уже проводили «ненавязчивые» беседы, во-вторых, «прощупывали» родственников, и, наконец, служил то он в элитных частях, напрямую связанных со многими секретами. Отсюда в управдомы не уходили.

   Ему предложили перейти в подразделение военной разведки, занимающееся борьбой с саботажем. Было это в 1967 году. Тогда же Альфред принял окончательное, по его словам, решение связать свою судьбу с вооружёнными силами и направил по инстанции соответствующий рапорт. Ему присваивают звание оберфельдфебеля, а вскоре – 1 января 1968 года – переводят в Федеральную разведывательную службу (БНД), штаб-квартира которой находится в местечке Пуллах под Мюнхеном.

   – Это было очень значительно учреждение, – говорит Альфред, – о нём все знали и в то же время никто ничего не знал. Конечно, в какой-то степени мной двигала страсть к приключением, а также стремление в ходе состязания (любого) быть только первым. Попасть в БНД тогда стремились многие мои знакомые. Часть из них, помню, допустили к испытаниям. Лучшим стал я...

   Но вначале была школа. Естественно, закрытая, где Альфред, в частности, прослушал цикл лекций по организации и взаимодействию армий государств Варшавского договора, а также армий, входящих в блок НАТО. Направили его в отдел, занимающийся координацией действий БНД, Бундесвера, а также войск и разведок западных союзников. Весьма серьёзное подразделение внешней разведки Германии, комплектующееся в основном «высоколобыми» парнями. У Альфреда к тому же были «стальные» нервы и «железные» кулаки.

   Однако возвратимся на несколько лет назад, в 1961 год. Именно тогда брат Альфреда – Людвиг Шпулер перешёл из оптического предприятия «Роденшток» в институт плазменной физики имени Макса Планка, расположенный в пригороде Мюнхена – Гархинге, где ему предложили не только более интересную, но и выше оплачиваемую работу. Шесть лет он был механиком в одной из лабораторий, некоторое время – ответственным за склады, а затем его избрали на должность освобождённого члена производственного Совета. В 1968 году Людвиг женился на молодой женщине по имени Доррит.

   Проще говоря, жизнь и судьба братьев складывалась вполне нормально. Они имели хорошую и, что немаловажно, высокооплачиваемую работу. Были счастливы в браке, отдыхали на престижных курортах, ездили на дорогих машинах. Ну, а встречаясь, по традиции вели долгие разговоры о политике, о будущем и о своей, разделённой на две части, Родине. Альфред Шпулер вспоминает: «Проработав несколько лет в БНД и получив доступ к суперсекретным документам и аналитическим запискам я неожиданно пришёл к выводу, что провозглашаемое на Западе военное превосходство армий стран Варшавского Договора в действительности – не более, чем миф. Восточный военный блок уступал американцам и их союзникам буквально во всём. И прежде всего в техническом оснащении».

   В этом факте Альфред усматривал желание Америки ещё более взвинтить гонку вооружений и ввергнуть мир, если не в новую пучину войны, то полностью подчинить его своей воле. А это, по его мнению, было «началом конца». Кроме того, у него были и личные счёты с капитализмом.

   А в то время, познакомившись с социализмом, Альфред пришёл к выводу, что этот строй «более справедлив», хотя социалистическое плановое хозяйство он никогда не принимал и относился к нему отрицательно.

   Со старшим братом они вели бесконечные политические дискуссии и всё более укрепляясь во мнении, что «необходимо достигнуть военного баланса, который и станет гарантией миру». В противном случае, как они считали, в Европе, Азии, Африке «запылает цепь локальных войн», в одну из которых непременно будет втянута и Германия. Но для этого нужно было вступить в контакт с представителями ГДР.

   Альфред распечатал вторую пачку сигарет, а я, будучи некогда сам яростным курильщиком, отворил окно: в комнату вместе с потоком свежего воздуха неожиданно проникла мелодия Интернационала. Это было до того поразительно, что я буквально замер на месте. Усмехнувшись, Альфред сказал:
   – Всё нормально. Мир развивается по спирали и скоро наверное будет революция.
   – Вряд ли, – усомнился я.
   – Ну, естественно, не такая, как в начале века, но всё же...

   Затянувшись очередной сигаретой и глотнув остывшего кофе, он продолжил:
   – Я никогда не был коммунистом и вряд ли им стану, но я всегда симпатизировал социализму. Я хотел и хочу справедливого общества для человечества.
   – Но ведь это утопия...
   – А что в нашей жизни не утопия? Люди, сколотившие миллиардные состояния, столь же смертны, как и нищие, которых они обобрали. А ведь они думают, что ухватили Бога за бороду...
   – Неужели вы верите в возможность построения общества, к которому стремились толстовцы, а теперь мечтают создать бахаисты?...........................
   – Нет, конечно. Но я считаю катастрофой положение, когда в мире существует всего одна сверхдержава. Это – конец.
   – Две сверхдержавы, по – вашему, лучше?
   – Тоже плохо, но предпочтительнее. Появляется хоть какой-то шанс.

   Где-то в 1970 году Альфред Шпулер установил контакт с функционерами германской коммунистической партии (КПГ), действовавшей на территории ФРГ. Тогда, по его словам, он искал «политическую родину», где бы мог реализовать свои социалистические убеждения.

   Подобное решение далось ему не просто, т. к. он, в отличие от многих других соотечественников, хорошо знал об изъянах социалистической системы и рабской несвободе людей, живущих на восточной стороне берлинской стены. В то же время, он не понимал тех из них, которые «восхищались и трепетали, услышав любую банальность из уст президента США или канцлера ФРГ».
   – Вместо того, чтобы найти жизненный канал к Западу, – говорит Шпулер, – эти люди подключались к западной канализации. И были искренне счастливы. Их объявляли диссидентами, сокрушались по поводу мнимого ущемления их прав и свобод. А они, по большому счёту, люди никчёмные и где-то даже ущербные, были на седьмом небе от счастья, не понимая, что ими манипулируют, словно марионетками. Что рано или поздно их или забудут или вышвырнут за ненадобностью куда-нибудь на свалку...

   Итак, Альфред Шпулер сделал свой выбор. Поздней осенью 1971 года с помощью «товарищей» из КПГ он пересекает границу и на одной из конспиративных квартир в восточной части Берлина два дня «плотно» беседует с двумя господами из Главного управления разведки ГДР. Это были доверенные и проверенные сотрудники Маркуса Вольфа – Вернер Реклинг и Харри Шютт, курирующие западногерманское направление.

   Напомню, что к тому времени «идеалист-перебежчик» уже три года работал в западногерманской внешней разведке и знал о многих трюках, хитростях и «подставах», которые применяют его коллеги.

   – Конечно, я немного нервничал, когда направлялся на встречу в Восточный Берлин, – вспоминает Шпулер, – полной уверенности в том, что меня не «купили», не было. Да и после встречи с офицерами Штази мои сомнения не развеялись. Ведь разведчики – не киноактёры, их в лицо мало кто знает. Думаю, что и они мне тогда особо не поверили. Короче, мы «прощупали» друг друга и расстались.

   Более всего гэдээровских контрразведчиков интересовали мотивы, которые толкнули Альфреда на этот шаг. Но вида они, естественно, не подали. Напротив, один из них, дружески похлопав его по плечу сказал: «Ты прав и твой поступок несомненно послужит делу укрепления мира во всём мире». Ну, а Альфред в свою очередь пообещал им привлечь к работе старшего брата Людвига.

   В столицу пива и белых сосисок – Мюнхен, Альфред возвратился на поезде. При этом обошлись без грима, но билет всё же оформили на другое имя. Впрочем, и паспорт гражданина ФРГ был также фальшивым – его сработали умельцы из министерства госбезопасности ГДР. Люди Маркуса Вольфа снабдили Шпулера секретным номером телефона, по которому он должен был выходить на связь и оплатил «командировочные» расходы. А вот от гонорара и «предоплаты» он категорически отказался, заявив, что работать будет исключительно «за идею».

   Несколько дней Альфред внимательно наблюдал за коллегами по фээргэвской контрразведке. Кажется, всё было в порядке. Никто и ни в чём его не заподозрил. Успокоившись (хотя особо, обладая железной выдержкой и волей, он и не нервничал). он встретился со старшим братом и подробно рассказал ему о поездке в «первое в мире государство рабочих и крестьян на немецкой земле». А ещё через день он позвонил по телефону и в разговоре с офицером Главного управления разведки ГДР Вернером Реклингом подтвердил согласие обоих сотрудничать.

   В следующий раз в Восточный Берлин братья отправились уже вдвоём. Естественно, под вымышленными именами и с фальшивыми документами. Количество участников переговоров с гэдээровской стороны увеличилось до четырёх человек. Это Альфреду Шпулеру не понравилось и при первой же возможности он указал Харри Шютту на оплошность:
   – Чем меньше глаз – тем значительнее эффект. Вы уверены в этих людях, что присутствовали на нашей встрече?
   – Естественно, уверен, – сказал Шютт.
   – Отлично, но я хочу иметь дело только с вами, чтобы в случае чего знать, через какую дырочку и что просочилось.

   Просьбу Альфреда удовлетворили. И в будущем «лишних» людей к ним старались не подводить. Уважили и другую его просьбу, когда они, в целях конспирации, наотрез отказались подписывать какие-либо документы о сотрудничестве с гэдээровской разведкой. В свою очередь, кураторы из Штази сообщили братьям, что в любой момент, и не обязательно с объяснением причин, те могут прекратить свою «добровольную работу». При этом, Альфред получил кличку «Петер», а Людвиг – «Флориан».

   Тогда же в общих чертах были очерчены «функциональные обязанности» двух новых агентов. «Петеру» предстояло добывать секретные материалы из Пуллаха, прежде всего те, что касались ГДР, Варшавского пакта, а также информацию о структурах и методах деятельности БНД. В принципе, это было не сложно, поскольку Альфред находился непосредственно у источника этой информации. «Флориану» же вменялось в обязанность комплектовать добытый братом «товар» и отправлять его по назначению.

   Как-то в сентябре 1972 года состоялась очередная встреча в Восточном Берлине, в которой приняли участие очень заслуженные и испытанные бойцы невидимого фронта: генерал-майор Ханс Фрук, являвшийся тогда заместителем Маркуса Вольфа, Вернер Реклинг, Харри Шютт и будущий связной братьев сотрудник Главного управления внешней разведки Гюнтер Бёттгер.
   – Альфред, не обижайся, но я нарушил наш договор, – с улыбкой указал на «гостей» Шютт.
   Братья промолчали.
   – Позвольте вас представить друг другу, – продолжил Шютт.
   – Да, – согласился Альфред, – это будет любезно с вашей стороны, но, если в будущем вы намерены познакомить нас с товарищем Хонеккером, то просим предупреждать заранее... Чтобы мы могли подобрать галстуки под цвет наших костюмов.

   Юмор был оценён по достоинству. Договор не подключать к братьям «чужаков» без надобности и без согласования с ними впредь выполнялся неукоснительно.

   На той встрече Ханс Фрук поинтересовался – не возражают ли братья против того, чтобы их связником стал Бёттгер. Шпулеры не возражали. Впоследствии между этой троицей установились не просто добрые, а очень дружеские отношения (кстати, Бёттгер оставался связником братьев вплоть до крушения ГДР).

   Но вернёмся в сентябрь 1972 года. Как дали понять братьям офицеры разведки ГДР, им ни в коем случае не следовало менять свой образ жизни и привычки. Если же, не дай Бог, арестуют, то молчать. Чины ШТАЗи обещали Шпулерам нанять в случае провала лучших адвокатов, а в самом худшем – организовать их обмен на западных агентов.

   С Людвигом Шпулером, отвечавшим за фотографирование и переправку шпионских материалов, кроме того были проведены специальные занятия (ведь он был человеком сугубо гражданским) по тому, как определять наличие «хвоста», телефонных и прочих «жучков», заполнять и очищать «почтовые ящики». Попутно он прошёл интенсивный курс по шифровке и дешифровке радиотекстов, а также прочих закодированных сообщений. К радости специалистов из Главного управления внешней разведки ГДР, человеком он оказался чрезвычайно способным и преподаваемую науку схватывал буквально на лету.

   Общеизвестно, что Швейцария и Австрия – именно те страны, которые более всего привлекали (а может, и сейчас привлекают?) шпионов различных разведок и государств. Поэтому не удивительно, что Гюнтер Бёттгер и Шпулеры решили проводить свои конспиративные встречи в окрестностях Зальцбурга. К чему изменять традиции?

Продолжение.

   Один мой товарищ, проведший энное количество лет в тюрьме города Штраубинга (в ней содержат осуждённых на пять и более лет, а также приговорённых к пожизненному заключению) как-то, когда разговор зашёл о Маркусе Вольфе, (Генерал-полковник, с 1951 по 1986 годы возглавлял внешнюю разведку ГДР. Его профессиональные способности весьма высоко оценивали и оценивают в том числе и высокопоставленные сотрудники западных спецслужб - А. Ф.) заметил:
   - А я, кстати, "висел" с одним из лучших его агентов - Альфредом Шпулером. Слышал о таком?
   - Что-то весьма приблизительное.
   - Как же так "приблизительное"?! В свое время он всю Германию на уши поставил. Это, скажу тебе, ещё тот фрукт. Очень правильный мужчина.
   - И где же он теперь?
   - Пока в Мюнхене.
   - И ты с ним видишься?
   - Мы друзья. Настоящие. Понимаешь?
   - Понимаю. Скажи, а не согласился бы он на интервью газете, выходящей на русском языке?
   - Поговорю при встрече...

   ... Через некоторое время товарищ сообщил, что со Шпулером он виделся, всё ему объяснил и даже показал газету. Тот согласился, но при условии, что никаких купюр, искажающих смысл его будущих высказываний, сделано не будет. Было также сообщено, что никуда звонить мне не нужно, и Альфред сам даст о себе знать.

   Спустя ещё дней пять раздался телефонный звонок и уже Альфред Шпулер поинтересовался, не отпало ли у меня желание встретиться с ним? Естественно, желание не отпало-и в ближайшую субботу точно в условленное время бывший капитан БНД, а по совместительству майор внешней разведки ГДР Альфред Шпулер переступил порог моей квартиры. В одной руке он сжимал букет цветов (для жены), а в другой - бутылку испанского монастырского вина (хотя, как выяснилось позже, Шпулер, как и всякий нормальный баварец, предпочитает пиво).

   - Однажды, - вспоминает Альфред, - ко мне домой пришёл брат Людвиг. Нужно было кое что уточнить. Он достал из портфеля "полузаряженный" контейнер и положил его на письменный стол в моём кабинете. Неожиданно нас обоих позвала жена. Когда мы вернулись контейнер отсутствовал. Мы перерыли всю комнату. Нет контейнера! Нет и всё!
   - Но я чувствую, - перебиваю его, - что он нашёлся.
   - Да, его взял мой сынишка и ушёл в сад. Чем-то он ему приглянулся.
   - И никто из посторонних ничего тогда не заметил?
   - К счастью, никто.
   - А жена знала чем вы занимались?
   - Наши жёны даже не догадывались...
   - За столько лет вы ни разу не пропустили ни единой встрече со своим связником господином Бёттгером. Но каким образом? Ведь даже на встречу с любимой девушкой иногда опаздывают?
   - Если Людвиг был занят, то на встречу отправлялся я. Кроме того, Гюнтер являлся для нас не просто коллегой. Наши мысли, оценки происходящего, вкусы зачастую полностью совпадали. Поэтому я делал всё возможное, чтобы регулярно видеться с ним.
   - Он был для вас не просто коллегой, но и близким другом. Я правильно выразился?
   Какое-то время Альфред раздумывал, а потом, вытащив из пачки очередную сигарету, произнёс:
   - Да, он был моим близким другом.
   Гюнтер Бёттгер родился в 1939 году в местечке Шлосс-Штайндорф, расположенном на нынешней границе с Польшей. Он был внебрачным ребёнком и мать младенцем отдала его в приют. Оттуда его забрала одна бездетная пара и усыновила. После окончания средней школы вначале он посещал двухгодичные курсы квалифицированных рабочих, а затем сельскохозяйственное профучилище. Поработав какое-то время в крестьянских бригадах Гюнтер был призван на срочную службу в Народную армию ГДР. Демобилизовавшись весной 1961 года он устроился в одно из кооперативных хозяйств агротехником. В 1963 году Бёттгер женился Маргарите Софи Н. и поступил на заочное педагогическое отделение университета. Однако учителем он так и не стал. В сентябре 1965 года вместе с супругой он был принят на службу в Главное управление разведки. Полтора года усиленной подготовки. Затем строгие экзамены, с которыми он блестяще справился, и, наконец, с документами на имя "Гюнтера Артура Зайлера, родившегося 4 мая 1939 года в Дрездене" Бёттгера в марте 1967 года забрасывают в ФРГ. Его жену под именем "Рут Вайсе" также тайно переправляют на Запад.

   На первом этапе оба нелегала жили врозь, старясь ничем не привлекать к себе внимание. Затем, получив соответствующую команду из центра, они "случайно" познакомились. 20 марта 1968 года Бёттгер, он же Зайлер, вторично женился на своей супругу, именовавшейся теперь Рут Вайсе. Спустя несколько недель после обручения они переехали в Висбаден-Нидернхаузен, а в 1971 году перебрались в Штутгарт.

   Спустя полтора года им поступил приказ переселиться в Вену. В австрийской столице Бёттгер вначале трудился на бумажной фабрике, а затем стал кассиром в филиале Райффайзенбанка. Осенью того же 1972 года офицера по особым поручениям начал работать с "Петером". Правда, без права принимать самостоятельные решения.

   Кстати, подобный метод заброски и внедрения агентов, тогда широко использовался Главным управлением разведки ГДР, возглавляемым Маркусом Вольфом. Достаточно вспомнить Гюнтера Гийома и его жену Кристель, отправившихся под своими настоящими именами в середине 50-х годов в ГДР. Оба успешно выдержали проверку на благонадёжность, устроенную им федеральной Разведывательной службой (BND) и федеральным Ведомством по охране Конституции. Причём Гийом, обладая невероятным усердием и самоотдачей, сделал блестящую карьеру, став 1 января 1973 года личным референтом по партийным вопросам тогдашнего канцлера ФРГ Вилли Брандта. 24 апреля 1974 года Кристель и Гюнтер Гийом были арестованы, что в принципе и явилось главной причиной ухода в мае того же года со своего поста Вилли Брандта.

   Однако вернёмся к нашим героям. С Альфредом Шпулером Бёттгер, как ему и предписывалось, встречался ни в Вене, а выезжал в города и населённые пункты, расположенные на австрийско-германской границе.

   К вящему удовлетворению гэдээровского Главного управления разведки Шпулеры строили семейную и личную жизнь, исходя, выражаясь казённым языком, из оперативной целесообразности. Так, каждую из своих новых квартир они неизменно выбирали, руководствуясь именно этим принципом. Например, в тирольском местечке Тирзее, что в нескольких километрах от баварско-австрийской границы, Людвиг снял такую комнату в пансионе Шнееберг, в которой без помех мог заниматься секретной работой. Ещё лучше пошли дела, когда на него "по завещанию" был отписан находившийся неподалёку участок земли площадью в 718 кв. м. На этом альпийском угодье Людвиг соорудил загородный дом, в котором мог совершенно спокойно заниматься шпионскими делами. Квартиру своей матери в мюнхенском районе Гизинг братья также использовали для конспиративной работы. В 1974 году мать умерла, но Альфред и Людвиг продолжали вносить арендную плату - и таким образом получили ещё одно надёжное секретное пристанище.
   - Я никогда не был коммунистом, - сказал мне Альфред Шпулер. - Но всегда симпатизировал социализму. Конечно, я понимал, что ГДР являлось вассалом СССР и допускал, что часть переданных мною материалов попадали в Москву. Однако на прямую с русскими я работать бы отказался.
   - Почему?
   - Понимаете, ФРГ - это немецкое государство и ГДР тоже было немецким государством. Поэтому, сотрудничая с разведкой ГДР я не чувствовал и не чувствую себя предателем.
   - Предлагали ли вам сотрудничество офицеры КГБ или спецслужб других государств, входящих в Восточный блок?
   - Нет. Но даже, если бы такое предложение последовало, я бы отказался.
   - О факте попытки вербовки вы бы сообщили руководству БНД?
   Альфред усмехается и не торопясь закуривает очередную сигарету.
   - Скорее всего сообщил бы. Ведь это могло быть подставой.
   - БНД практикует такие методы?
   - Я вам так отвечу: подозревать - самое любимое и самое обоснованное занятие любой контрразведки, тем более, что сомнения никогда не бывают бесплодными.
   - А службу Маркуса Вольфа вы бы информировали о попытке вербовки?
   - Непременно.
   - Вам доводилось бывать в Советском Союзе?
   - Нет.
   - Как вы относитесь к русским?
   - Хорошо. К сожалению, так случилось, что в ХХ столетии мы дважды с ними воевали, но поверьте на слово - подавляющее большинство немцев всегда относилось и относится к русским с теплотой и уважением.
   - А к их руководителям?
   - Лично мне симпатичен Никита Хрущёв. Он первый заговорил о разрядке, первый предпринял конкретные действия по разоружению. Он, наконец, выпустил миллионы людей из концентрационных лагерей в том числе и российских немцев, которые были сосланы туда на вечные времена.
   - А кого из советско-российских руководителей вы уважаете меньше всего?
   - Михаила Горбачёва.
   - За что?
   - За некомпетентность, безволие и то, что предал идеалы, которым присягал... Предал и обрек на муки и смерть, ряд своих коллег-соратников.
   - Кого, например?
   - Того же Чаушеску, Хонеккера.
   - Сами себя вы не считаете предателем?
   - Я уже говорил, что немецкий народ, вне зависимости с какой стороны Берлинской стены он жил, я не предавал...

   Какое-то время мы молчали. Потом, грустно улыбнувшись, Шпулер продолжил:
   - Если американец, англичанин или француз чем-то жертвуют ради процветания своей родины - это называют патриотизмом, что, впрочем, справедливо. Если же немец делает нечто подобное - это почему-то характеризуется чуть ли не как стремление возродить неонацизм.
   - Но в данном случае я спросил вас, как гражданина ФРГ и сотрудника БНД.
   - Вот я вам и ответил как гражданин ФРГ.

   ... Поначалу Альфред Шпулер писал свои донесения в Главное управление внешней разведки ГДР собственноручно. В них он сообщал о своей непосредственной работе в БНД, делился, связанными с нею выводами и наблюдениями, давал характеристики коллегам, особо отмечая их привязанности и увлечения, рассказывал о контактах БНД с Бундесвером, а также с разведками государств, входящих в НАТО. По личному распоряжению Маркуса Вольфа "Петер" сразу же после пересъёмки донесений на фотоплёнку уничтожал оригиналы.

   Позже баварские судьи установили, что материалы, направляемые Альфредом Шпулером в ГДР, в том числе материалы о БНД, в 90% случаев были снабжены грифом "секретно", "секретно - со специальным допуском" и в небольшом количестве "совершенно секретно". При этом судьи опирались на показания бывших сотрудников внешней разведки ГДР, а также самих братьев Шпулеров. В действительности же многое из того, что "выуживал" Альфред Шпулер в Пуллахе были совершенно секретные материалы НАТО. В начале работы в тогдашнем втором отделе Федеральной разведывательной службы через стол его проходили протоколы, касающиеся сотрудничества с американцами (Национальное агентство безопасности США) и англичанами (штаб-квартира правительственной связи) в области радио - и электронной разведки, в том числе "Объединённой группы в Германии". Ведь западные союзники, прежде всего американское Национальное агентство безопасности, имели свои "уши" на передовых рубежах границы с Восточным блоком. И этот факт чрезвычайно волновал гэдээровских и советских контрразведчиков.

   К подготовке совместных разведывательных операций наряду с Бундесвером и французами, БНД иногда привлекало бельгийцев. Из бумаг, проходивших через руки Шпулера, можно было узнать, какие конкретно разведывательные задачи возлагались на западных союзников. Он также располагал подробной информацией о радарных установках, находящихся в ФРГ, Бельгии, Голландии и Франции. Отсюда следует: в конце 70-х годов радиоразведка Запада отнюдь не была для ГДР книгой за семью печатями. Напротив, в Восточном Берлине знали, если не всё в этой области, то очень многое.

   Не в последнюю очередь благодаря работе братьев Шпулеров Маркус Вольф и тогдашний глава Штази Эрих Мильке знали о содержании доклада, с которым традиционно по вторникам руководитель БНД выступал на совещании у Бундесканцлера в Бонне, еще в предшествующее воскресенье. Кроме того, Альфред Шпулер систематически поставлял в Восточный Берлин графики "Актуальных полётов разведывательных самолётов "Брегет-Атлантик", наблюдавших за передвижением кораблей военно-морского флота ГДР в Балтийском море. Это позволяло последним, в случае, если они того хотели, дезинформировать экспертов и аналитиков НАТО. Значительный интерес представляли и результаты наблюдений, которые совместно осуществляли сотрудники БНД (внешняя разведка) и Федерального ведомства по защите Конституции (контрразведка) за иностранными посольствами и консульствами, а также опросы иностранцев и перебежчиков, проводимые этими службами.
   - Вы могли бы рассказать, как копировали документы? - спросил я Шпулера.
   - Наверное, мог бы.
   - Так как?
   - Когда я был на работе и выпадало свободное время, то делал фотокопии документов непосредственно в кабинете. Если же нет, то забирал их с собой, а на следующий день приносил.
   - Каким фотоаппаратом вы пользовались?
   - Вначале "Миноксом". Это хорошая, надёжная камера. Кстати, ею пользовались разведчики многих стран. В середине 70-х из Восточного Берлина мы получили супер-камеру марки "Braun S 600". Одним из главных достоинств этого аппарата было то, что на один кадр плёнки можно было переснимать огромное количество материала.
   - Обычной плёнки? Каким образом?
   - Нет, не обычной, а специальной, которую нам доставляли из Восточного Берлина.
   - А сейчас какими камерами пользуются разведчики?
   - Не знаю. Но "Миноксы" с производства сняты.
   - Итак, прихватив секретные документы вы направляетесь со службы домой и неожиданно попадаете в автомобильную аварию. Вы ранены, документы обнаружены. Ваши дальнейшие действия?
   - Да, ситуация сложилась бы пренеприятнейшая. Но я всегда придерживался мнения, что нечего заранее дёргаться и нервничать - это только расшатывает нервную систему и действительно может навлечь беду.
   - Я слышал, что в Пуллахе устраивают проверки личных вещей на проходной.
   - Их и раньше устраивали, но, как правило, сотрудники, знали о них заранее. Да и проводились они весьма поверхностно.
   - В старых и весело закрученных фильмах о Джеймсе Бонде служба обеспечения разведки снабжала своего супер-агента спортивной сумкой с двойным дном. Потом эта сумка была заменена на дорожный баул, а ещё позже на элегантный "дипломат". А чем пользовались вы?
   - У Людвига тоже была специальная дорожная сумка. Однако он предпочитал примитивные пластиковые пакеты или магазинные "кульки". Если, например, брат ехал поездом в Зальцбург, то таможенники зачастую осматривали почти каждый чемодан, а вот "кульки" из супермаркетов, открыто лежащие на сиденьях, их, как правило, не интересовали.
   - Неужели Людвиг перевозил какие-то секретные железяки? Что же касается бумаг, то не думаю, что таможенники стали бы в них вчитываться.
   - Доводилось и "железяки". Но мы всегда стремились исключить даже малейшую возможность провала и не рисковать попусту.
   - Если не секрет, конечно, где вы хранили отснятые плёнки с документами?
   - Сейчас это уже действительно не секрет. Мы их помещали в полый деревянный брусок, который находился в загородном доме. Этот брусок был снабжен секретным запорным механизмом. А в городских квартирах у нас было несколько переоборудованных банок из-под французского крема, а также доз и из-под дезодорантов.
   - Каким образом вы избавлялись от подлежащих уничтожению копий секретных материалов?
   - Поначалу сжигали, а затем приобрели специальную бумагорезательную машинку, так как случалось уничтожать по несколько килограммов бумаги за раз.

   Если Людвиг оказывался в цейтноте (фотопересъёмка документов входила в его обязанности), то ему на помощь приходил Альфред. Иногда братья за "смену" расходовали до 30 катушек фотоплёнки.

   Неожиданные проблемы Шпулерам создали ультралевые террористы из группировки Баадера-Майнхофа, именовавшие себя "Фракцией Красной Армии", совершившие ряд убийств, взрывов, ограблений банков и, державшие в начале 70-х, в напряжении всю Германию. Именно из-за них на германо-австрийской границе пограничники стали устраивать весьма жесткие выборочные проверки не только багажа, но бумаг и документов. Тогда Людвиг Шпулер пересел с автомобиля на мотоцикл, так как мотоциклисты почему-то почти не подвергались таможенному досмотру.

   Прибыв в Вену Людвиг "закладывал" доставленный "материал" в "почтовые ящики". Например, прогуливаясь по городскому парку австрийской столицы и, убедившись, что никто за ним не наблюдает, опускал груз в дупло дерева недалеко от гостиницы "Хилтон". Или укреплял "посылку" за осветительным плафоном на потолке телефонной кабины, что на Фаворитштрассе, недалеко от Южного вокзала. Затем в условленном месте делал отметку мелком и заметал следы, пересаживаясь с трамвая на такси, а с такси на метро.

   Извлекал "посылки" г-н Бёттгер. Однако в конце лета 1976 по соображениям безопасности он был вынужден покинуть австрийскую столицу, а Людвиг Шпулер стал пользоваться "почтовыми ящиками на колёсах". Для этого, прибыв в Вену, он отправлялся на Южный железнодорожный вокзал, где садился в поезд, курсировавший между Будапештом и Восточным Берлином. Секретные материалы он прятал под подушкой верхней полки в купе спального вагона, которое проводник, являвшийся тайным агентом ШТАЗи, помечал условным знаком. Затем Людвиг сходил, и кружным путем добирался до Западного вокзала. Там садился в скорый поезд, который в 6 часов утра доставлял его в тирольское местечко Вергль.

   В начале 80-х Штази пришлось по мотивам безопасности отказаться от этой линии связи. "Груз" стали помещать в вагоны поездов Мюнхен-Нюрнберг-Берлин и Мюнхен-Регенсбург-Берлин. Контейнеры с пленками Людвиг Шпулер, ставший к тому времени настоящим экспертом по железным перевозкам, прятал в специально помеченных туалетах вагонов - за умывальником или за трубками освещения. Там уже находились специальные емкости-упаковки, изготовленные в спецлаборатории гэдээровской разведки. Каждая из них была сделана так, что если груз отделялся без знания определенных правил, внутри моментально срабатывало реле и пленка засвечивалась в течение 1/60 доли секунды. Потом стали применять еще более хитроумные упаковки. Они автоматически запиралась изнутри и чтобы открыть их, не уничтожив изображение на пленке, винтики нужно было откручивать в определенной последовательности, ибо внутри находилось засвечивающее блиц-устройство с трансформатором высокого напряжения.

   Дважды братья Шпулеры "залегали на дно". Первый раз в 1974 году, после ареста супругов Кристель Гюнтера Гийомов, которые после многомесячного разбирательства были приговорены Верховным земельным судом в Дюссельдорфе, соответственно, к восьми и тринадцати годам заключения. Но всё обошлось и в первой половине 1975 года Шпулеры вновь приступили к работе. (В марте 1981 года на одного из западных шпионов была обменена Кристель, а октябре того же года обменяли Гийома - А. Ф.) Второй раз они сделали "паузу" после того, как в январе 1979 года на Запад ушёл старший лейтенант Штази Вернер Штиллер, работавший в отделении 1 по атомной физике, химии и бактериологии. Хотя в области оперативной работы Внешней разведки ГДР, он был сотрудником малоосведомлённым. Штиллер умудрился взломать сейф в Секторе научно-технической разведки и унёс несколько папок с важными документами в том числе и со списками псевдонимов ряда агентов Штази. (Кстати, благодаря именно Вернеру Штиллеру на Западе впервые узнали, как выглядит Маркус Вольф, который к тому времени уже двадцать лет возглавлял внешнюю разведку ГДР. Как это ни странно - БНД располагала фотографией Вольфа, но даже не подозревала, что это и есть таинственный "Человек без лица". Для гэдээровской разведки это "разоблачение" мало что значило, зато для бульварной прессы фотография на какое-то время стала чем-то вроде золотоносной жилы).

   В 1980 году Альфред Шпулер перешёл из второго в первый отдел БНД, занимающийся "классическим" шпионажем. Сотрудники этого подразделения не только разрабатывали, но и курировали ход большинства разведывательных операций, а также ведали обработкой агентурных данных, получаемых из стран, входящих в Варшавский пакт, включая также Югославию и Албанию.

   Одновременно у братьев сложились добрые и весьма доверительные отношения не только Бёттгером, но и с полковником внешней разведки ГДР Харри Шюттом, непосредственно руководившим их оперативной работой и одновременно являвшимся начальником девятого отдела Главного управления разведки ГДР, занимающегося контршпионажем.

   А в 1983 году Альфред Шпулер был впервые приглашен на дачу Штази в Дрездене.

   Вопреки существовавшей практике, Шпулера доставили в ГДР не через одну из третьих стран, например, Австрию или Югославию, а напрямую, через "зеленую границу", то есть специальную "дыру" в собственных пограничных сооружениях.

   - Вблизи местечка Бад-Штебен, - рассказывает Альфред, - что в Северном Франкенвальде, я сравнительно спокойно перешел на восточную территорию. На "полосе смерти", то есть контрольно-следовой полосе, меня встретили сотрудники Штази, посадили в автомобиль, где я быстро переоделся в форму лейтенанта пограничных войск ГДР. Помню, глянув на себя в зеркальце я рассмеялся. Но это был скорее нервный смех...

   Встреча с Маркусом Вольфом явилась для Шпулера чем-то вроде суперпраздника, соединившего в себе рождество, пасху и собственный юбилейный день рождения. Шеф внешней разведки ГДР посветил гостю целый день, что свидетельствовало об особом его расположении к агенту "Петеру". Много позже, в книге "Игра на чужом поле" Маркус Вольф назовет Альфреда Шпулера "Моим лучшим источником", а о деятельности братьев напишет: "Альфред и Людвиг Шпулеры предоставляли моей службе бесценную информацию из западногерманской разведки потому, что политику НАТО они считали опасной для мира и свою нравственную задачу видели в том, чтобы помочь предотвратить третью мировую войну".

   Но, как было заявлено на суде над Шпулерами, состоявшемся в ноябре 1991 года в Мюнхене, они поставляли в ГДР не только ценнейшие секретные материалы, но и сведения о "людском потенциале, работавшем на БНД". По крайней мере, с их помощью, как заявили представители обвинения, в ГДР было раскрыто около 100 тайных агентов БНД, через которых внешняя разведка ГДР регулярно снабжала западногерманских "коллег" всевозможными фальшивками, нанеся тем самым "колоссальный материальный ущерб". Баварские судьи пришли к выводу, что "братья Шпулеры являлись для разведки ГДР агентами выдающегося значения".

   Однако мы несколько забежали вперед. А тогда, в ходе "чудесного вечера", проведенного на даче Штази в Дрездене, Вольф сообщил своему бравому агенту "Петеру" о том, что ему присвоено звание майора Национальной Народной Армии ГДР. Спустя еще несколько лет Альфреду присвоили звание подполковника, чем он, кстати, чрезвычайно гордился. К слову, в БНД он имел звание старшего лейтенанта.

   Как вспоминает Шпулер, на памятной для него встрече в Дрездене, Вольф, к удивлению присутствовавших, высказался в том духе, что в ГДР непременно должны произойти экономические и политические перемены. Так, как было до сих пор, заявил он, дальше дело идти не может. Хватит пустых слов, столь любимых руководством ГДР, о святом социализме - как для внутреннего потребления, так и для внешнего мира.

   Кстати, в своем последнем слове на процессе в Дюссельдорфе в 1993 году генерал Маркус Вольф заявил: "Мы проиграли как система - но не потому, что реализовали на практике "слишком много социализма", как нас упрекают, а потому, что слишком мало. Это мое твердое убеждение, как и то, что преступления Сталина были не преступления коммунизма, а преступлениями против коммунизма. Власть денег означает ничуть не меньшее насилие, чем власть государства".

   Когда я попросил Альфреда прокомментировать эти его слова тот сказал, что, если с первой частью цитаты он согласен частично, то, что касается "преступной власти денег", - полностью солидарен.

   Весной 1987 года братья Шпулеры должны были познакомиться с новым шефом, возглавившим внешнюю разведку ГДР - Вернером Гроссманном, сменившем на этом посту, ушедшего в отставку Маркуса Вольфа. Местом встречи определили Будапешт.

   Как обычно, Шпулеры отправились со своими западногерманскими паспортами в Тирзее, что в Баварском Тироле. На деревенской даче Людвига спрятали настоящие документы и достали из тайника фальшивые (всего у них было восемь комплектов фальшивых паспортов, выданных на различные имена). Те, с которыми отправились через Австрию в Венгрию, были "настоящими дубликатами" паспортов двух западногерманских граждан, живших под Нюрнбергом и не подозревавших о существовании у них двойников.

   В Вене их уже поджидал Гюнтер Бёттгер. Для поездки в Будапешт он организовал автомобиль посольства ГДР с дипломатическими номерами. Другой офицер разведки ГДР - Зигфрид Шлегель, являвшийся правой рукой Харри Шютта, непосредственно опекал братьев.

   Как рассказал мне Альфред Шпулер, обеспечение каждой подобной операции начиналось задолго до ее непосредственного начала, причем тщательнейшим образом учитывались даже мельчайшие детали. Например, в Вене круглые сутки прослушивалось австрийское полицейское радио, а за всеми их передвижениями велось наружное наблюдение.

   Шпулеры получили в Вене дипломатические паспорта (Альфред был теперь военным атташе ГДР в звании майора, а Людвиг - просто атташе посольства) и двинулись в путь. За рулем автомобиля сидел Бёттгер. Австро-венгерскую границу преодолели без проблем.

   В Будапеште братьев разместили в фешенебельной резиденции госсекретаря министерства госбезопасности. Двое суток пробыли здесь в обществе офицеров Штази "Петер" с "Флорианом". Днем фланировали по широким бульварам венгерской столицы, вечерами вели подробные разговоры с новым шефом.

   Как вспоминает Альфред Шпулер, по росту Вернер Гроссманн не мог сравниться с Вольфом. Седовласый "кронпринц" и "воспитанник" был толще, грубее чертами лица, нежели его предшественник. Его профессиональные "сильные стороны" заключались в том числе и в таких прусских добродетелях, как дисциплина, точность, надежность и "аура спокойствия", которую он излучал. По словам Шпулера, Гроссманн симпатизировал тем процессам, которые начались в то время в СССР и надеялся, что в ГДР произойдет что-то подобное.

   В тот вечер с субботы на воскресенье генерал Гроссманн вручил братьям высокие награды. Альфред получил золотой орден "За заслуги перед Отечеством", а Людвиг, игравший в их дуэте вторую скрипку, такой же, но серебряный.

   Возвратившись в Баварию, братья продолжили свою двойную жизнь, к которой, судя по всему, давно привыкли. Наряду с обычными донесениями Шпулеры все чаще направляли в Центр докладные записки, в которых на конкретных фактах доказывали, что возбуждаемый западными политиками и средствами массовой информации у обывателей страх перед мнимым военным превосходством стран Варшавского договора - чистейшая ложь. При этом Альфред Шпулер основывался на секретных докладах БНД "О положении на Востоке", содержащих объективную информацию о состоянии армий социалистических стран.
   - Восточное военное превосходство, - сказал мне Шпулер, - которым, словно жупелом размахивали политики, добиваясь новых субсидий и оправдывая новые повышения налогов, можно с полным основанием назвать "Обманом столетия". В конце 80-х годов Запад в военно-техническом отношении опережал Восток по крайней мере на два, два с половиной поколения.
   - Вы в этом уверены? - спросил я.
   - Еще бы, - грустно усмехнулся Шпулер, - ведь я имел доступ к совершенно объективной информацией, поступающей, как с той, так и с другой стороны...

   ... В одном из отчетов с судебного заседания, на котором рассматривалось дело братьев Шпулеров, я наткнулся на фразу, которая запомнилась: "Как офицер безопасности он (Альфред Шпулер - А. Ф.) имел единственный недостаток - он использовал свою голову не только для технических, но и для аналитических размышлений".

   В июне 1988 году в жизни Альфреда произошли большие изменения. Он оставил жену и сошелся с другой женщиной, являвшейся его коллегой по БНД. Однако на мой вопрос: "Являлась ли она также и агентом разведки ГДР?" он отвечать категорически отказался. И вообще, сказав что эта женщина, с которой в настоящее время его ничего не связывает, по прежнему очень дорога ему, наотрез отказался назвать даже ее имя. Единственное сказал: "Когда я почувствовал, что меня вот-вот арестуют, то мог уйти, спрятаться, попытаться исчезнуть, но я не захотел предавать любовь".

   В ноябре 1989 года братьев Шпулеров арестовали. Сдал их, как писала пресса ФРГ, Карл-Кристоф Гроссман (не путать с Вернером Гроссманном - А. Ф.) бывший заместитель девятого отдела Главного управления разведки ГДР. В уже цитируемой книге Маркуса Вольфа "Игра на чужом поле" есть такие слова: "Как выяснилось, некоторые сотрудники нашей разведки пришли к мысли обезопасить себя в воссоединенной стране доносами на других. Особенно в этом отличился Карл-Кристоф Гроссман". И далее: "Осенью 1990 года, будучи в Австрии, я узнал из прессы, что мои прежние лучшие источники Габриэла Гаст, Клаус Курон, Альфред Шпулер арестованы. Я ни на мгновение не усомнился в том, кто был доносчиком. Им мог быть только Карл-Кристоф Гроссман, бывший заместитель руководителя девятого отдела... В моих глазах действительно достойным презрения предателем является тот, кто использует человека до той поры, пока тот остается полезным для его карьеры, а как только ветер начинает дуть в другую сторону, он, подобно Гроссману, хладнокровно продает себя за известные сребреники".
   - Как вы отнеслись к тому факту, что вас сдал Гроссман? - спросил я Шпулера.
   - Я ему никогда не доверял. Впрочем, разве так уж и важно, кто тебя конкретно сдал, когда все рухнуло? - сказал он.
   - Но ведь вы, наверное, тоже кого-то сдавали?
   - Нет. Ни одного из своих коллег по БНД я не только старался не подставлять, но даже не создавать ему проблем. Что же касается агентов, которые работали на разведку ФРГ в ГДР, то это, согласитесь, совсем другое дело.
   - Вы покаялись на суде?
   - Я сказал, что ни раньше, ни теперь не сомневаюсь и не отказываюсь от своих убеждениях. И еще я сказал, что мне странно, когда буквально всех тех, кто шпионил в пользу ФРГ, называют чуть ли не героями, а тех, кто делал то же самое, но в пользу ГДР, объявили преступниками.

   Над этой статьей я работал несколько месяцев, а когда она была практически завершена, позвонил Альфред Шпулер и сообщил, что уезжает из Германии. Навсегда.
   - Куда, если не секрет? - спросил я его.
   - Не секрет, - засмеялся он. - В одну из постюгославских республик. А какую конкретно - не важно. Кажется для меня там есть работа.
   - А почему навсегда?
   - Тяжело мне здесь, - сказал Шпулер. - И думаю - легче не будет.
   - Бывшие коллеги? - предположил я.
   - И они в том числе, - усмехнулся Шпулер. - Но я их не осуждаю. Я просто решил сменить страну. Да, - спохватился он, - сохрани, пожалуйста, газету с материалом обо мне. Может быть, когда и свидимся.
   - Обязательно сохраню, - пообещал я.

Александр ФИТЦ